— Фламбе, — хмыкнул Дэвид. Натянув кожаную перчатку, он быстро вынул шип из уха жеребца. "Мэтью отлично стреляет, метко, — улыбнулся плантатор, рассматривая темное, едко пахнущее снадобье. Он выбросил шип в густую траву, и жеребец благодарно посмотрел на него.
— Ты прости, милый, — Дэвид потрепал его по холке. "Ничего, теперь тебе легче. Поедешь со мной в Виргинию, там таких коней, как ты — он полюбовался изящным, сухим телом лошади, — и не видели. Ты у нас быстрый, да? Как пламя, — он улыбнулся. Ведя гнедого в поводу, мужчина поехал к усадьбе.
В опочивальне горели высокие, бронзовые канделябры. Марта, что сидела у изголовья постели, всматриваясь в лицо отца, вытерла распухшие глаза: "Доктор Смитфилд, но я не понимаю — папа ведь дышит, и сердце у него бьется…"
Врач вздохнул: "Господи, бедная девочка. И он тоже — здоровый мужчина, год до пятидесяти, и уже никогда не встанет с постели".
Смитфилд устроился рядом. Взглянув на забинтованную голову, он помолчал: "Мисс Марта, вы же видели — у него проломлен череп. Я поставил железную пластинку, но, — врач указал на расширенные зрачки, — у вашего отца полный паралич всего тела. Он может дышать, и вы сможете его кормить, потом, попозже, но мистер де Лу никогда не будет двигаться. И говорить — тоже. Но при хорошем уходе, — врач задумался, — ваш отец может прожить еще долго".
— Я буду, — всхлипнула девушка, — буду ухаживать, конечно, как же иначе? Доктор Смитфилд, — она помолчала, — а папа нас слышит?
— Даже если и слышит, — врач развел руками, — то мы об этом никогда не узнаем, мисс Марта. Мне очень жаль, — он взял саквояж и добавил: "Завтра придет преподобный отец, это его долг — навещать больных. Я тоже буду к вечеру, посмотрю на состояние мистера де Лу. Я бы вам советовал поспать, мисс Марта, — он помялся на пороге.
— Я буду с отцом, — покачала головой девушка. "Спасибо, доктор, давайте, — она быстро поднялась, — я с вами расплачусь".
— Надо поехать в Бостон, к Адамсу, — поняла Марта, — мне шестнадцать лет, нужны опекуны. Папа поправится, непременно, я его вылечу, но все равно — еще пять лет до совершеннолетия. Адамс посоветует кого-нибудь.
— Мистер Бенджамин-Вулф сказал, чтобы вы ни о чем не беспокоились, мисс Марта, — врач поклонился и снял холщовый, испачканный кровью передник: "Вы, пожалуйста, выпейте вот это, — он достал какую-то склянку, — это успокаивающее, вы все же так плакали…"
Марта шмыгнула носом. Налив в серебряный бокал воды, девушка передала его врачу. Она выпила залпом горьковатую жидкость, и опустилась в кресло: "Спасибо, доктор. Увидимся с вами завтра".
Смитфилд вышел в коридор и сказал плантатору, что курил у распахнутого в сад окна: "Мисс де Лу сейчас заснет, его положение теперь уже и не изменится, а ей надо отдохнуть. Я бы вам советовал послать за стряпчим, мистер Бенджамин-Вулф, раз вы, — Смитфилд чуть не сказал: "с покойным", но вовремя спохватился, — с больным были деловыми партнерами".
— И друзьями, — Дэвид затянулся и сжал зубы. "Конечно, доктор, завтра же с утра. Спасибо вам большое".
Он проводил взглядом врача и тихо пробормотал, вдыхая запах цветущих роз: "Сейчас покурим и навестим кабинет бедного Теодора. Кое-что там приведем в порядок. Слава Богу, все отлично получилось, теперь мисс Марта никуда от нас не денется".
— Мистер Дэвид, — раздался сзади девичий голос. Тео стояла, перебирая оборки холщового передника, вытирая одной рукой слезы со смуглой щеки. "Может быть, мисс Марте нужна помощь, я могла бы ее сменить…, Какое горе…"
— Горе, да, — он окинул взглядом стройную, в простом синем платье, фигуру девушки. "Завтра поможешь. Пока иди к мистеру Мэтью, приготовь ему постель".
Тео кивнула. Присев, девушка подождала, пока Дэвид, тяжело шагая, спустился по мраморным ступеням лестницы.
— Все равно убегу, — подумала она, дернув вишневыми губами. "И будь что будет".
Она вздохнула. Пройдя по коридору, Тео постучала в дверь. "Мистер Мэтью, это я, — сказала девушка, — пришла убраться у вас".
— Ну, заходи, — он стоял, прислонившись к косяку, оглядывая ее ореховыми глазами. "Заходи, Тео, — повторил он. Мэтью тряхнул золотистыми, чуть вьющимися кудрями, и отступил в сторону, пропуская ее.
Дверь опочивальни захлопнулась, ключ несколько раз повернулся в замке.
Он поднялся на заметенное снегом крыльцо их дома в Квебеке. Поставив рядом кожаный, туго набитый мешок, Теодор постучал в дверь.
Мари открыла сразу же, будто ждала его в передней. Тихо ахнув: "Господи, я и не думала, что ты к Рождеству вернешься!", взяв его за руку, жена затащила Теодора внутрь.
— Я весь холодный, — тихо сказал Теодор, обнимая жену. "Но сейчас согреюсь. Я ненадолго, до Нового года побуду с вами, а потом опять на факторию".
Он скинул легкую, теплую парку из волчьего меха и обнял ее как следует, развязав ленты чепца, целуя русые волосы. "Пойдем, — шепнула Мари, блестя зелеными глазами, — покажу тебе кого-то. Выросла так, что не узнаешь".
Девочка спала, подложив ручку под пухлую щеку, чмокая розовыми губками. Теодор наклонился над колыбелью и улыбнулся: "Посмотри, что в том мешке, Мари".
Жена развязала горловину и застыла: "Откуда?"
— Так, — он все любовался дочкой, — набрел на пару хороших россыпей. Это все для вас, мои милые, — улыбнулся Теодор, глядя на тускло блестящий золотой песок, что лежал на ладони жены.
Девочка проснулась, зевнув, поморгав. Марта радостно протянула к нему руку: "Papa!"
Горел камин, Марта, сидя на ковре, играла с золотыми самородками. Теодор, пристроив жену у себя на коленях, слушал завывание метели за окном: "Господи, Мари, я и не думал, что можно быть таким счастливым".
Дочь поднялась. Бойко ковыляя, подойдя к ним, она попыталась забраться в кресло. Теодор подхватил ее. Марта, улыбаясь, опять проговорила: "Papa!"
Он обнял их обеих и, вдыхая запах дома, — блаженно закрыл глаза, баюкая жену и задремавшую дочь.
Мэтью потянулся. Раскрыв шелковые гардины, распахнув окно, что выходило на зеленые поля, он посмотрел на поблескивающую вдали реку. "Будет отличный день, — юноша улыбнулся. "Здесь не хуже, чем в Виргинии, но после свадьбы все равно придется уехать — папа, наверняка, сдаст этот дом, чтобы не терять прибыль".
Мэтью раздул ноздри, вдыхая острый, металлический запах крови, смешавшийся с ароматом цветущего сада.
— Надо помыться, — он оглядел себя и усмехнулся. "Но это потом, сначала посплю".
Он набросил вышитый халат, и, присев на кровать, молча, оглядел ее. Она лежала, закрыв глаза, подергиваясь, из-под длинных, черных ресниц текли слезы. Мэтью щелкнул ухоженным ногтем по веревке: "Вот так, милая. Дарственную ты видела, когда вернемся в Виргинию — поедешь в мое особое место. Называется, — юноша наклонился к ней, и провел губами по заплаканной, смуглой щеке, — "Дом Радости". Тебе там понравится, Тео, ты будешь моим любимым, — он помолчал, — развлечением".